Не валяй дурака, Америка! - Страница 35

- Хорошо, адмирал, я запомню твои слова. И прежде чем решать что-то, призову тебя и выслушаю. Отчёты мне пиши каждый месяц. Указания помогать тебе всем разосланы, так что действуй. И жду только победных реляций!

- Я готов, отправляюсь в ближайшие дни, как только море позволит.

- Ну что же, удачи тебе, адмирал.

Открытое море, май 1791 г., Муловский

Можно сказать, что наше плавание началось. Корабли держатся вместе и идут уверенно, погода благоприятствует, недовольных нет. Мы заходили в Портсмут, закупили кое-какое оборудование, провиант, и теперь наш путь лежит к мысу Доброй Надежды. Эта дорога должна быть спокойнее, чем вокруг мыса Горн. А то у меня на борту учёные и мастера, их надо поберечь. Да и по времени мы должны прибыть, когда лёд сойдёт, и можно будет плавать в тех местах.

Сегодня я собрал учёных и мастеров вместе и хотел всех ознакомить с предстоящей работой. Что-то уже было сделано, но многое ещё существовало только в виде замыслов. Так что пора их претворять в реальность. Я, капитан Муловский, близко с миром науки и производства не сталкивался, а Женька Синицын, больше видел производство и науку со стороны практического использования.

Работал на станках, управлял машинами и механизмами, правда для получения нужной квалификации необходимо было сдавать экзамены, а они подразумевали изучение какой-то теории, которая чаще всего давалась в сокращённом объеме на курсах подготовки. В этом плане существенную помощь могло оказать увлечение моделизмом. Изготавливая различные корабли, диорамы и образцы техники, приходилось изучать прототипы, их устройство и принцип действия. Вот это и должно было послужить некоей основой для формулировки моих требований.

Скажем так, я хотел получить сегодня то, что будет открыто и широко применяться только через сто лет. Касалось это в первую очередь оружия, кораблей и производства. Ну и кроме того, я надеялся воспользоваться историческими сведениями о будущем устройстве мира, известном из памяти Синицына.

На восток кроме "Колмагора" шли ещё три транспорта: "Волга", "Онега" и "Свирь" под командованием соответственно капитан-лейтенантов Дашевского, Кучевого и Амирёва. Каждый из транспортов был забит оружием, порохом и провиантом, на каждом находилось до полусотни солдат и матросов, команда будущих кораблей, которые должны быть построены в Охотске. Из офицеров были четыре капитан-лейтенанта, столько же поручиков и два майора. Корабли не новые, но в хорошем состоянии и способные служить ещё не один год.

В полном составе был и мой временный штаб вместе с наблюдателями от придворных и имперских служб. Были отправленные для присмотра за неуёмным контр-адмиралом Муловским жандармы, полицейские и разные секретные (от меня) агенты и прочий вспомогательный персонал. Ну и конечно, мастера. Всех учёных и оружейников я разместил на "Колмагоре", остальные обустроились на транспортах. Тесновато конечно, но всё лучше, чем пешком через всю Сибирь идти.

Погода стояла хорошая, светило солнышко, море было спокойно, и я собрал всех нужных мне людей на палубе флагмана. Их оказалось достаточно много, так что разместиться нигде в другом месте мы не могли. Сейчас здесь собрались почти все те люди, во всяком случае я так считал, от которых зависел успех всего дела. Как ни странно, среди присутствующих не было представителей могущественных российских родов, всяких там Голицыных, Шереметьевых, Гагариных и прочих.

Защищать и спасать страну от территориальных потерь на востоке и обеспечивать её будущее должны были самые обычные люди, мелкие дворяне, разночинцы, крепостные и вольные мастера. Я внимательно смотрел на тех, кто меня окружал. И хотя про большинство из них я ничего сказать не мог, только о некоторых, и то благодаря памяти Синицына что-то знал об их заслугах, признаваемых потомками, и вкладе в развитие науки и техники, у меня внутри разгоралось чувство уверенности, что всё получится.

Вот сидит Ловиц Товий Егорович, ему сорок четыре года, потомственный учёный, прославится многочисленными опытами по изучению адсорбции, кристаллизации, а также работами в области органической химии и технологии органических веществ. Кстати, именно им была разработана технология очистки водки от сивушных масел с помощью угля, широко применявшаяся в последующем.

Другой химик, Севергин Василий Михайлович, ему 36 лет, по результатам его работ будет признан основоположником русской минералогической школы, а также отметится значительным вкладом в развитие химии и технологии. Эти направления - минералогия, химия и технология использования минералов всегда были основными в его деятельности, и надеюсь, он мне окажет существенную помощь.

Петров Василий Владимирович, физик и электрик, первым в мире получил электрическую дугу и исследовал тлеющий разряд. Его беда - занимался только гальваническими элементами и не придавал значения электромагнетизму. Но мощные аккумуляторы нам тоже нужны, а электромагнетизмом я его заинтересую. Так что есть надежда на получение моторов и генераторов.

Исследователь и неутомимый путешественник Лепёхин Иван Иванович. И хотя он уже не молод, пятьдесят один год, но от него стоит ожидать организации работ по исследованию новых территорий. Да и сам он ещё, пожалуй, сможет отправиться не в одну экспедицию. А исследовать надо много, Амур пройти, а также по Аляске и прочим землям побродить. Там есть что взять.

Ну и конечно же, Кулибин Иван Петрович. Это, можно сказать, огромнейшая удача, что удалось привлечь такого человека. Он будет полезен в любой области, начиная от обычной механики и заканчивая оптикой и паровыми двигателями. А если ещё сможет заняться обучением новых специалистов, то это будет вообще прекрасно. В наши места с одной из колонн переселенцев идёт Черепанов, автор будущего паровоза. И вместе они смогут горы своротить.